позади женщина на голову змеи-очереди, – туда никогда не лезь, а то нарвешься на проблемы. В начале очереди всегда стоят старухи. Это дань уважения. Усвоила?

Я кивнула.

Напротив окошка с едой по центру зала стояли длинные пластиковые столы с приваренными к ним железными табуретами. Мест для всех, разумеется, не хватало, так что кто не успел, тот опоздал – с подносом нужно было исчезнуть в своем закутке, где к стенке был приварен столик с двумя табуретами. Правда, на практике там поесть было невозможно, потому что столики занимались теми заключенными, которые уже пробыли в тюрьме длительное время. Оставалось только кушать, сгорбившись на верхней полке. Тут имелся серьезный риск заляпать липкой овсянкой постельное белье, стирать которое будет негде, а новое можно получить только раз в месяц. Учитывая то, насколько грязными были пластиковые подносы с едой, эта угроза была вполне реальной. Место я занять, конечно, не успела, а потому на свой страх и риск примостилась на койке в позе лотоса с подносом на коленях.

– Хай, – раздалось откуда-то снизу.

Я вытянула шею, заглядывая туда, откуда доносился голос. Там на меня смотрела и улыбалась наполовину беззубым ртом белокожая, сплошь татуированная невысокая пятидесятилетняя женщина в очках с толстыми стеклами в тяжелой черной оправе, отчего она была похожа на пучеглазого филина.

– Привет, – улыбнулась ей в ответ я.

– Меня зовут Фэнтези, – низким голосом сообщила женщина-сова, – ты откуда?

– Вирджиния, – сказала я. – А ты?

– Я – местная, тут уже полгода, – произнесла Фэнтези, – как тебя звать-то?

– Мария, – улыбнулась я. – Очень приятно познакомиться.

Фэнтези была старожилкой отделения. Она знала всех и все держала под контролем. Приветствие новеньких было ее нормальной практикой, чтобы ввести нас в местные порядки. Она быстро опросила меня на предмет моих знаний и умений и тут же заключила, что я – очень полезное приобретение.

– Математику знаешь? Это хорошо, – закивала она, – тут паре девок требуется помощь. Ну, только ты сама с ними договаривайся по оплате за труд.

– Мне не нужно оплаты, для меня это в радость, – ответила я Фэнтези.

– Ну как знаешь.

Так моя новая подруга представила меня двум белым девушкам, которые готовились к сдаче экзамена. У них была всего одна книжка на отделение, но мы распределили время так, чтобы они могли заниматься сперва со мной, а потом и самостоятельно. Мои ученицы, как и Анжелика, которую так и не перевели сюда, оставив медленно существовать на полу между жизнью и смертью, были местными заключенными. Для них «Шейди Грейди» была не транзитным пунктом, а постоянным местом жительства, где они отбывали наказание. Сорокалетние ученицы очень старательно подходили к занятиям. Школу они бросили, не закончив, на частных учителей у них никогда не было денег, а тут подвернулась я. Они усиленно предлагали мне плату за труд, обещая принести получше униформу из прачки, где работали, или новые носки и трусы, и, признаюсь, пару раз я не стала отказываться. Нижнее белье было на вес золота – заключенным выдавали двое оранжевых одноразовых трусов из полиэстра, наподобие тех, что надевают для массажа в салонах красоты. Только носить их полагалось месяц, так что, если у кого-то была возможность достать белье, это считалось невероятной удачей.

Уже в первый день пребывания в «Шейди Грейди» я решила возобновить свои тренировки, так что, найдя свободное от людей место недалеко от телевизора, я принялась отжиматься и делать приседания. Ко мне в момент подтянулись трое совсем юных индейских женщин, которые, узнав, что я раньше в тюрьме вела тренировки для заключенных, стали упрашивать меня принять их в «фитнес-клуб». Я составила нам программу тренировок, максимально щадящую для находившихся уже больше полугода взаперти в тюремном бараке женщин, и мы начали заниматься каждый день в час дня – раньше они проснуться все равно не могли. Я же утром, пока все спали после завтрака, просто бегала по бетонному полу кругами между рядов тюремных нар, в одних носках, чтобы не тревожить дремлющих дам.

Фэнтези стала моей самой близкой подругой. Мы вместе ели на ее нижней полке, так что у меня отпала необходимость бороться за место за столом. Она много рассказывала про своих многочисленных детей и любовные похождения, от нее я черпала знания про тюрьму, в которой она провела большую часть своей жизни, и научилась ладить с некоторыми надзирателями, которых Фэнтези охарактеризовала как «хороших людей, выполняющих плохую работу». Хорошие надзирательницы были иммигрировавшими в США белокурыми немками среднего возраста, которые в надежде на лучшую жизнь и бравую военную карьеру переселились в Оклахому. Славной службы не получилось, и женщины пошли работать в тюрьму. Немкам я очень понравилась, потому что, по их словам, они очень уважали русских за их стойкость, храбрость и образованность. Вдобавок ко всему я со школьных лет изучала немецкий язык, и это моментально «купило» мне расположение надзирательниц. От них Фэнтези узнавала, когда заберут и привезут следующую партию заключенных, она могла договориться, чтобы кому-то сменили койку, а также подстрогать с их помощью купленный в тюремном магазине огрызок карандаша для письма. Последнее для меня было особо ценно с учетом моих учебных занятий.

Досадная ошибка в документах

От них же я узнала, с чем было связано то смятение маршала, проверявшего документы заключенных, когда меня выводили из самолета. Оказалось, в моих документах на этапирование было «случайно» совершено несколько «маленьких» ошибочек. Так, например, моя фамилия имела лишнюю букву, дата рождения сделала меня на два месяца и один день старше, а статья, по которой меня приговорили к отбытию тюремного срока, из сговора превратилась по пути из Александрийской тюрьмы в шпионаж. Эта случайная ошибка и стала причиной помещения меня в специзолятор в тюрьме Северной Вирджинии и отказа мне в праве на связь с родителями. Благодаря этой маленькой оплошности российское консульство почти три недели не могло со мной связаться – они-то подавали запросы на общение со мной, а в тюрьме был человек с совершенно другим именем.

Когда я узнала об этой в прямом смысле диверсии службы маршалов, мои ладони покрылись мокрым липким потом. То, что я уже три недели находилась на общем режиме, а не в подвале карцера, было невероятным чудом, которое, впрочем, могло очень скоро закончиться. Видимо, из-за большого числа заключенных администрация тюрьмы не особо вчиталась в мои документы, но в любой момент ситуация могла измениться в худшую сторону.

И я была права.

Заключенным было разрешено общение по видеосвязи через терминал – обычный небольшой монитор в центре зала. Эта